Рождество или Библия волшебника - Страница 70

Указатель показал букву «Ф», затем «И», «Л», «И», «П», «П». Лилия быстро записывала буквы, превращавшиеся в слова. Когда указатель остановился, они вместе посмотрели на текст.

«Филипп, Павел, Степан, Тихон, Епифан, Ермил, Лучезар, Марк, Ипполит, Андроник, Ираклий, Мир, Казимир, Константин. Призовите нас!»

— Как? — произнёс Кирилл.

«В доме твоего друга. Пентаграмма», — ответила доска.

— Но дом сгорел! — неведомая сила снова начала его вытягивать из тела.

«А пентаграмма осталась».

— Спасибо! Я отпускаю вас. Ты со мной? — обратился он к Лилии. Та набросила на себя простыню, дала в руки Кириллу доску, накрыла его второй простынёй. И тут, по велению Прова, зависшего под потолком, с полки на пол упала книга. Девушка взяла и её.

Ребята также неслышно покинули дом. Два белых пятна на фоне чёрного леса.

* * *

Они сидели на развалинах разрушенного дома, глядя на наблюдающие за ними звёзды. Тучи прошли стороной. Уплетая одну за другой плюшки, украденные с подоконника соседской старушки Лады, они размышляли, с чего же начать приготовления к вызову духов детей. Лилия была несерьёзна. Расположив свечи по периметру несгоревшей в коморке у Мишкиной бабушки пентаграммы, она жгла свои волосы в ожидании чуда.

Вороны, будто слетевшись со всей округи, расселись на траве, став невольными зрителями Лилиных проделок. Они не каркали. А возможно, просто ждали подходящего момента, чтобы продемонстрировать свои певческие данные.

На измазанном сажей не догоревшем стуле девушка раскрыла книгу сказок. Перелистывая страницы, она пыталась найти отрывок из романа, в котором ярко описывались любовные пристрастия главных героев. Кирилл в это время проглатывал плюшку, оглядываясь по сторонам, боясь гнева недовольных деревенских соседей.

Очень спасла скатерть бабы Лады, её ножи, оставленные на столе, а также вода и молоко, которые она по неосторожности оставила в своём холодильнике. Ребята вынесли всё, что плохо лежало. И хотя этот проступок они считали гадким, другого выхода не было. Надо было брать.

Пока Лиля листала книгу, Кирилл, по её просьбе, развёл огонь. По просьбе девушки, он расчистил лежащий на полу мусор, поставив вокруг пентаграммы испорченные стулья. Они были способны из последних сил держать попы господ, в последний раз удосужившихся на них усесться.

Девушка, кажется, нашла необходимую страницу. Она пробежала глазами по строкам, рассказывающим о ночных встречах влюблённых. Исподлобья она глянула на Кирилла и, выдохнув горько, щёлкнула дважды пальцами.

Буквы на странице запрыгали, перемещаясь в стороны, толкаясь и выстраиваясь в новые слова.

Лиля жестом показала, что данный текст подлежит немедленному прочтению. Но Кирилл, оттолкнув книгу, принялся отговариваться. А затем затаил дыхание.

— Ничего не вижу, всё темно, всё темно! — к невысокому забору, отделявшему территории хозяйств, подошла баба Лада. Создавая имидж будто бы слепой старушки, она часто засовывала нос в чужие дела. Непонятно было, почему в столь поздний час персона советского разлива не спала. Она не поленилась выйти на дорожную развилку, обойти ограду, чтобы войти во двор разрушенного дома Мишкиной бабушки. — Ничего не вижу. Всё темно перед глазами. — Она прошла к небольшому сараю, где спали домашние кролики, взяла несколько штук, засунула в целлофановый пакет, и пошла обратно в свой дом, бурча на свои слабые ноги.

— Не заметила, — с облегчением произнёс Кирилл, расставляя новые свечи.

Как только Лиля снова протянула парню книгу с просьбой зачитать содержание, старушка-вор вернулась. Продолжая жаловаться на свои ноги и утверждая, что она окончательно потеряла зрение, женщина аккуратно прошла по тропинке к сараю, снова упаковала кроликов и также аккуратно вернулась в свой дом.

Девушка тыкнула в книгу, пригрозила на пальцах, что нужно читать немедленно, а сама взяла в руку нож.

— Но я не могу!

Лиля была непоколебима. Она посмотрела на парня так, что тому ничего не оставалось делать, кроме как читать текст на арамейском.

Непонятные ранее слова обретали смысл. Появлялась логика и у того, что ребята делали здесь. Кирилл точно знал, что будет дальше: он верил в свои силы. Его веру охватывали и знания Лилии. С каждым произнесённым словом становилось спокойнее. А когда парень дочитал до последней точки, всё вокруг замерло. Перестал дуть лёгенький ветерок. Медленно трава вокруг дома начала покрываться инеем. Замерзал и огонь. Обгладывая сухие ветки, языки пламени стали заметно меньше.

Свечи игриво заплясали в танце, ведомом только им. А затем замерли и они.

Краем глаза Кирилл заметил: в этих трущобах они… не одни. Медленно поднимая голову, он посмотрел на Лилию. Та поднесла к губам указательный палец. По спине бежали мурашки. Холод пронимал до костей. Парень чувствовал, что прямо за ним кто-то стоит. Он опустил голову, перевёл взгляд. Юноша мог видеть только чьи-то босые ноги в серых штанах.

Костёр погас. И теперь ребят освещали только еле горящие свечи.

Лилия передала Кириллу листок бумаги с написанным от руки текстом. Он понял, что и это ему предстоит прочитать.

Это он и сделал. Тихо, но внятно произнёс вслух слова на арамейском. И снова его тело окутало спокойствием, а душа погрузилась в умиротворение. Даже захотелось петь. Страх отступил, а пятки почувствовали тепло прикосновения невидимых рук.

Кирилл уже не боялся поднять голову, не боялся подпрыгнуть на месте, и даже плюнуть в сторону дома бабы Лады.